— Скажите мне, пожалуйста, отчего и когда он умер?

Только сейчас доктор Холмс увидел распростертую на кресле фигуру инспектора. Его глаза широко раскрылись от ужаса.

— Но, Боже мой, ваш отец. Он... он?..

— Хлороформ,— коротко ответил Эллери.— Я прошу вас привести его в себя как можно скорее.

— Так что же вы так стоите? — закричал молодой человек, сверкая глазами.— Поворачивайтесь быстрее, слышите? К черту Ксавье! Откройте настежь все окна!

Эллери бросился открывать окна. Доктор Холмс склонился над инспектором, прослушал его сердце, приподнял веки, кивнул головой и побежал в умывальную комнату. Он вернулся с несколькими полотенцами, намоченными в холодной воде.

— Подвиньте его как можно ближе к окнам,— сказал он уже спокойнее.— Ему необходим сейчас свежий воздух, если только его можно найти в этом чертовом месте. Поторапливайтесь!

Они подхватили с обеих сторон кресло и поставили его вплотную к открытому окну. Доктор обложил грудь инспектора мокрыми полотенцами. Одно полотенце он приложил к лицу инспектора, как парикмахер прикладывает горячее полотенце, оставив незакрытыми только ноздри.

— Мне казалось, он в порядке,— взволнованно проговорил Эллери.— Не говорите мне, что...

— Нет, нет, ничего с ним не случилось. Сколько ему лет?

— Почти шестьдесят.

— Здоровье хорошее?

— Железное.

— Тогда это ему не повредит. Но чтобы вывести его из этого состояния, мы должны приложить героические усилия. Возьмите с кровати пару подушек.

Эллери принес подушки, вытащенные им из-под мертвеца, и встал в беспомощном ожидании.

— Что теперь?

Доктор бросил быстрый взгляд на кровать.

— Жаль, что нельзя положить его туда... Возьмите его за ноги. Давайте положим его на ручки кресла. Голову ниже, чем ноги.

Они подняли старика и перевернули его. Доктор Холмс подложил под спину инспектора подушки. Голова старика свешивалась через ручку кресла.

— Поднимите ноги как можно выше.

Эллери повернул стул и положил на спинку ноги старика.

— Держите его.— Доктор наклонился над свесившейся головой и схватил старика за челюсти. Он с трудом разжал их, рот инспектора раскрылся, и доктор вытянул язык инспектора.— Вот так. Теперь лучше. Я, конечно, мог бы напичкать его адреналином и стрихнином или каким-нибудь еще современным лекарством, но не думаю, чтобы это было необходимо. Уверен, что он придет в себя с нашей помощью. Держите крепче, я попробую искусственное дыхание. Если бы была кислородная подушка... Но у нас ее нет. Крепче держите.

Он наклонился к торсу инспектора и начал делать искусственное дыхание. Эллери в страшном возбуждении следил за ним.

— И долго это будет?

— Все зависит от того, сколько он вдохнул. Теперь уж недолго, Квин.

Через пять минут из груди инспектора вырвался приглушенный стон. Доктор Холмс продолжал равномерные движения. Затем он остановился и снял с лица инспектора полотенце. Инспектор медленно открыл глаза и облизал пересохшие губы.

— Все в порядке,— почти весело проговорил доктор Холмс, вставая.— Он выкарабкался. Ну, инспектор, как вы себя чувствуете?

Первым словом, произнесенным инспектором было: паршиво.

Через три минуты он сидел в кресле, закрыв лицо руками. Кроме легкой тошноты, других неприятных ощущений у него уже не было.

— Что меня больше всего мучает,— бормотал он убитым голосом,— это то, как ему удалось обмануть меня. Это делает меня ответственным за смерть этого господина по двум пунктам. Боже... Попасться на такой старый приемчик! Высунул голову, не притушив свет! Естественно, моя голова явилась прекрасной мишенью для того, кто притаился в темноте коридора. Кто бы это ни был — он дожидался меня. Он знал, что если я вышел из комнаты, то только потому, что Ксавье пришел в себя и я отправился за вами, доктор. Поэтому он, или она, или оно, или кто там, одной рукой заткнул тряпкой, смоченной в хлороформе, мой рот и нос, а другой слегка придушил мне горло. Это случилось так неожиданно, что у меня не было возможности бороться. Я не сразу потерял сознание, но ослабел, почувствовал страшное головокружение, услышал, как мой револьвер упал, и потом...

— Нет никакого смысла искать эту пропитанную хлороформом тряпку,— сказал спокойно Эллери.— Кто бы ей ни пользовался, она давно уже спущена в уборную. Доктор, а что, в лаборатории есть хлороформ?

— Конечно. Ваше счастье, инспектор, что вы сегодня мало кушали. На полный желудок...— Молодой человек покачал головой и повернулся к кровати.

Квины молча наблюдали за ним. В глазах старика появился ужас. Эллери схватил его за плечо, пытаясь успокоить.

— Гм,— промычал доктор Холмс, осматривая пятна на подбородке мертвеца и искаженные черты его лица.— Яд? А? — Он наклонился и понюхал запах, идущий из полуоткрытого рта.— Да, действительно.— Он оглянулся, увидел на столике пузырек и взял его.

— Я попробовал это,— сказал устало Эллери.— Что-то очень кислое обожгло мне язык.

— Боже,— воскликнул Холмс.— Надеюсь, вы немного попробовали? Это смертельный яд — щавелевая кислота, разведенная водой.

— Я был осторожен. Вероятно, это тоже взято & лаборатории?

Доктор Холмс подтвердил и снова повернулся к трупу. Когда он выпрямился, на его лице появилось задумчивое выражение.

— Он умер примерно час назад. Рот был с силой открыт, и в горло влили щавелевую кислоту. На щеках и подбородке остались отпечатки пальцев. Бедняга! Он умер в страшных мучениях.

— Вероятно, после того, как его отравитель ушел, он дотянулся до колоды карт, лежащей в этом ящике, и разорвал одну пополам.

— Да, что касается уверенности убийцы в том, что смерть обязательно наступит, должен сказать, что случаи отравления щавелевой кислотой всегда смертельны, смерть наступает через час, а иногда и раньше, а он и без того был в тяжелом состоянии.— Доктор Холмс с любопытством посмотрел на карты.— Другая?

— Другая.

Инспектор встал и, пошатываясь, направился к кровати.

Эллери вышел из комнаты и остановился в коридоре. Кто-то в этом доме лежит сейчас на ложе из шипов, корчась от необходимости ждать... ждать... Он подумал: а что если бы у него хватило смелости войти по очереди во все комнаты и неожиданно направить яркий свет фонаря в лицо каждого из спящих? Да, но женщины... Он задумчиво закусил губы.

Дверь, против которой он стоял, вела в комнату Энн Форрест, он знал это. Ему показалось странным, что молодая женщина ничего не слышала: ни нападения на инспектора, ни того, как убийца входил и выходил из комнаты, и вообще всего, что здесь происходило. После некоторого колебания он быстро подошел к двери и приложил к ней ухо. Он тихо нажал на ручку двери и затем толкнул дверь. К его изумлению, дверь оказалась запертой.

«Но, черт возьми, почему она заперлась? — думал он. пробираясь на цыпочках по коридору к следующей двери.— Вероятно, с целью защиты. От чего? От невидимой руки смерти? — Он усмехнулся.— Как эта старая чертовка Ночь драматизирует все. Было ли у нее предчувствие? Или она просто заперла дверь из предосторожности? Так-так. Я, пожалуй, слишком мало уделял внимания мисс Форрест».

В соседней со спальней мисс Форрест комнате жили близнецы. Они явно не испытывали нездорового страха. Дверь послушно поддалась, он тихонько прокрался в комнату, услышал спокойное ритмичное дыхание и так же тихо вышел в коридор.

Напротив находилась дверь в комнату, где миссис Уири поместила этого гиганта по имени Смит. Без колебаний Эллери бесшумно вошел туда, нащупал на стене выключатель, повернулся к тому месту, откуда слышался слоновый храп, и затем быстро включил свет. Комната ярко осветилась. На кровати возвышалась горообразная фигура Смита в расстегнутой пижаме, открывавшей толстые складки розового нездорового тела.

Глаза толстяка, испуганные и злобные, мгновенно открылись. Он поднял руку более быстрым движением, чем Эллери мог ожидать от человека таких внушительных размеров, как будто он ожидал удара или выстрела, словом, нечто угрожающее и смертельное.